14. Утро добрым не бывает?
читать дальшеЗал выглядел как никогда нарядно и торжественно. Сверкала большая люстра на потолке, горели свечи в изящных подсвечниках по углам. Откуда-то доносилась бодрая музыка, словно играл оркестр. А в центре зала стоял огромный стол, до отказа заставленный всевозможными блюдами, напитками и десертами. Маленькая Алёна, разодетая как принцесса, сидела за столом и с аппетитом уплетала все эти самые десерты - торты, пирожные, мороженое и конфеты - не особо смущаясь странностью происходящего. Старшая сестрица сидела рядом и с мечтательным видом ковырялась в тарелке, отдав предпочтение жареной картошке и мясу с подливкой.
- Угощайтесь, дорогие гостьи! Берите всё, что хотите, не стесняйтесь! - любезно говорил Ляпус, сидя во главе стола. - Ведь сегодня у нас праздник! Так что чувствуйте себя как дома, угощайтесь, а потом вы посмотрите удивительное представление! Вам понравится!
"Зачем Алёна и Лиза здесь? Почему господин Ляпус их угощает? - настороженно думала Тилли, ёрзая на стуле и от волнения не находя себе места. - Какой ещё праздник?? Почему я ничего не помню?.."
- Тилли, а ты тоже угощайся! - вдруг сказала Алёнка, весело посмотрев на фею. - Чего ты такая хмурая сидишь?
Тилли отвела взгляд, вздрогнув, как от холода. Всё выглядело так хорошо... Слишком хорошо. Пугающе хорошо.
- Милые, славные девочки, - добрая улыбка не сходила с лица Ляпуса, делая его по-настоящему красивым. - Они тебе понравились, правда, Тилли? - домовой приблизился к фее, ласково приобнял её за плечи и тихо, но отчётливо прошептал ей на ушко:
- А теперь - преврати их в камень! Быстро, внезапно, так, чтобы они ничего не успели понять. Чудесная моя фея, умница моя ненаглядная, ты ведь сможешь!
"Нет!" - хотела ответить Тилли, но с ужасом поняла, что не может даже открыть рот. Мгновение спустя она поняла, что лежит в своей кровати и задыхается. Это всего лишь кошмар, ещё один кошмар... Слишком уж много кошмаров за последнее время. Словно воздух в замке окончательно пропитался страхом и ужасом.
Тилли отдышалась и посмотрела на настенные часы напротив кровати. Часы показывали начало восьмого. Девушка вспомнила, что отныне Ляпус сделал её новой обязанностью помогать ему приводить себя в порядок по утрам. Но ночное происшествие заставило её сомневаться - следует ли ей теперь спешить в покои Великого Злодея?
"Уходи. Можешь отдохнуть, я разрешаю тебе провести остаток ночи в своей комнате", - вспомнилось девушке.
"Я никогда не буду ни за что тебя наказывать, обещаю! Я разрешаю тебе подходить ко мне в любое время и не буду на тебя сердиться..." - тут же всплыли у неё в голове другие слова Ляпуса, сказанные немногим ранее.
"Так он мне разрешает! - с изумлением поняла Тилли. - Господин Ляпус не прогнал меня, а... отпустил! - феечка была так растрогана, что чуть не расплакалась. - Пожалел, да? Вспомнил, что я тоже живая и устаю? Но он был такой сердитый... А сказал, что не будет сердиться на меня, если я подойду. Можно ли ему верить? Можно?? Я попробую... Я подойду".
Наскоро умывшись и причесавшись сама, Тилли нерешительно направилась в сторону покоев Ляпуса. Какое-то время она стояла у дверей, прислушиваясь к звукам изнутри, а затем осмелилась легонько стукнуть кулачком, всего один раз: если её повелитель ещё спит, то это его едва ли разбудит, если же уже проснулся - должен услышать.
- Кто? - раздался его голос, не слишком довольный, но и не злой, вместе с тяжёлыми приближающимися шагами. Не дожидаясь ответа, Ляпус сам открыл дверь.
- Злое утро, Ваше Капюшонство, - прощебетала Тилли заученное приветствие, присев в поклоне. - Я к вашим услугам, если вы снова желаете причесаться и отгладить ваши вещи.
- Что? Ах да... я же сам попросил тебя, - по-видимому, Ляпус уже плохо помнил об этом. - Я ведь решил стать совсем красивым. Что ж, давай, только начни с рубашки - вчерашней, чёрной, она мне понравилась, хочу ещё её поносить, - он показал рукой на кое-как брошенные ещё с вечера на спинку стула вещи. - Эх, пора бы мне всё-таки приучиться делать всё это самому, - задумчиво покачал Ляпус взлохмаченной головой. - Гладить одежду, расчёсываться...
"Самому - это потому что тебе не хочется, чтобы я помогала?! Всё-таки не желаешь меня больше видеть, да?" - расстроилась Тилли, и губы у неё задрожали. Феечка постаралась взять себя в руки и приступить к своим обязанностям, пока они ещё оставались таковыми. Но на этот раз Ляпус успел заметить, что с Тилли что-то не так. Вместо того, чтобы гордиться им, она, похоже, обиделась. Домовому сделалось крайне досадно. Почему он не способен сказать хоть что-то, что порадует её?! Тилли что, и впрямь видит в нём лишь угрозу?!
- Чтобы ты видела меня сразу красивым и аккуратным! - взволнованно попытался объяснить Ляпус, повернувшись к девушке и коснувшись её руки. - Я ведь хочу тебе больше нравиться, слышишь?! Давай ты сегодня опять мне поможешь - а дальше я сам буду за собой ухаживать. Я научусь! Я повешу себе перед зеркалом календарь с напоминаниями, в какие дни что нужно делать! Я не дикий, не как другие домовые!
- Как скажете, господин Ляпус, - в голосе Тилли слышалось облегчение и робкая надежда. - То есть... вы не сердитесь на меня?
- Я не сержусь, Тилли, не бойся, - Ляпус вздохнул. Тут только феечка заметила, каким уставшим и несчастным он выглядит. - Мне правда приснился ужасный сон. И если я потом был груб с тобой - я не нарочно, просто нервы совсем расшалились. Сама понимаешь, в последние дни мне приходилось нелегко... Но ничего, скоро всё это уже закончится.
- Понимаю, - повторила Тилли, берясь за утюг.
"Закончится!" - со страхом подумала она про себя, поняв, что домовой имеет в виду.
Ляпус дождался, пока Тилли погладит его рубашку и плащ, а затем велел ей отвернуться и не смотреть, как он переоденется. Фея отошла к окну, забралась за штору и посмотрела, что делается снаружи. У подножия замка уже понемногу копошились слуги. Кто-то подметал дорожки в саду, кто-то поил закованного в цепи пушистого дракона газировкой... Солнце уже светило вовсю, окрашивая стены, башенки и верхушки деревьев розоватым, но ещё не согревало, и прохладный ветерок заставил девушку вздрогнуть, сжаться и обхватить руками свои плечи. Или не только ветерок?..
- Мне нужна расчёска. Серебряная, - вдруг заявил Ляпус. Он уже оделся, обулся и теперь стоял у зеркала, задумчиво осматривая себя. - Деревянная сломалась, когда я в последний раз ею расчёсывался, а розовый гребень всё-таки твой, верно, Тилли? Не просить же мне каждый раз.
- Как хотите, господин Ляпус, - пожала она плечами, поворачиваясь к нему.
- Не хочу! Неудобно мне, - недовольно ответил домовой. - Дай мне свой гребень в последний раз, пока расчёски ещё нет, а я попробую уже своими руками расчесаться. Я не сломаю его.
- Конечно, Ваше Капюшонство, держите, - Тилли вытащила гребень из своих волос и передала Ляпусу. После того, как она два раза приводила его волосы в порядок, они куда лучше слушались и поддавались укладке. Ляпус с удивлением отметил, что ему легко это делать.
- Каждый день, значит, надо причёсывать... Не раз в десять дней, а каждый день. Чем чаще, тем меньше волосы спутываются, а чем меньше спутываются, тем быстрее их расчесать. И ещё шампунь из крапивы поищу, чтобы их мыть. И зубы буду чистить. И умываться по утрам начну. Прикажу пристроить мне к покоям ванную комнату, чтобы далеко не ходить. Я буду выглядеть лучше всех! Когда-нибудь никто и не подумает, что я такой же, как все эти грязные домовые... - рассуждал он вслух, наводя красоту на своей шевелюре. - Ну что, Тилли? - Ляпус решительным шагом приблизился к ней - нарядный, блистающий, с мягкими кудрями, спадающими на плечи, с неприкрытою надеждой во взгляде. - Посмотри же на меня и скажи - я красив? Я внушаю теперь какие-то иные чувства, кроме ужаса и отвращения?
Тилли посмотрела на него, вздрогнула и опустила дрожащие ресницы.
"Если бы ты был настолько же добр, насколько красив! Хочешь мне нравиться больше? Нравишься, конечно, нравишься... Но тебя же любить так страшно!"
- Д-да, вы очень красивы, господин Ляпус! - взволнованно ответила она.
- Красив или страшен, Тилли? - повелитель Фантазильи положил руку на плечо фее, заставляя её ещё больше дрожать под своим испытующим взглядом. - Ты же боишься меня, опять! Ну хоть не стыдно в таком виде предстать перед народом, перед побеждёнными врагами, скажи?
- Не стыдно, Ваше Капюшонство. Вы хорошо выглядите. Вы не грязный домовой, вы... как король, - нашлась Тилли.
- Это хорошо! Так и надо! Скажи мне ещё что-нибудь приятное.
Фея тут же растерялась, не понимая, чего именно Ляпус от неё хочет, и боясь совершить ошибку.
- А что вам было бы приятно сейчас услышать? - уточнила она. - Я скажу.
Ляпус вдруг резко помрачнел, тут же отошёл от Тилли на несколько шагов и отвернулся. Он чувствовал, как снова возвращается та самая боль в сердце, на этот раз - совсем отчётливо и неминуемо. У его милой феи нет для него приятных слов. Совсем нет, раз она ждёт подсказки. Он, столь великий, ужасный и в то же время красивый, всё-таки не вызывает у неё желания сказать что-то приятное. Только желание угодить - но ведь сок гуарама у всех вызывает это желание. Вряд ли Тилли относится как-то по-особенному. Её любви придётся добиваться самому.
- Скажи мне, когда завтрак будет готов, вот что, - сухо ответил Ляпус, не глядя на неё и пытаясь совладать с собой.
- Ах да, конечно! Я тогда помогу на кухне, - спохватилась Тилли. - Скажу, чтобы готовили всё поскорее, - она, было, развернулась и направилась выйти из покоев, но на пороге Ляпус остановил её:
- Сама тоже поешь вместе со мной. Я тебя угощаю, Тилли. Ты будешь есть всё самое вкусное, то же, что я велю готовить для себя. Я тебе вчера обещал, помнишь?
- Помню, господин Ляпус. Как вам будет угодно, - Тилли поклонилась ему и пошла на кухню.
Ляпус вдруг подумал, что ему стоит впредь скрывать свою досаду - что, если Тилли думает, будто он ею недоволен, и именно это её пугает? Надо чаще улыбаться. Выглядеть бодрее и веселее. Сорвать злость можно будет и после завтрака, когда...
Когда настанет час окончательно устранить помеху его могуществу. Ляпус вдруг понял, что так и не успел решить, что именно сделает с пленниками.
"Просто убить? Неинтересно, - с сомнением помотал он головой, выходя из своих покоев. - Особенно если они даже не будут сопротивляться. Впрочем, если кто-то осмелится напасть на меня... Нет, всё-таки, к наказанию следует подходить с фантазией! Тем более, что кое-кто из пленных смотреть на это будет. Кроме того, я хотел бы прослыть мудрым и по-своему великодушным правителем, в пределах разумного, конечно, - продолжал он размышлять, медленно идя по коридору. - Если сразу же всех убивать - даже послушные подданные потеряют надежду угодить мне и не будут стараться. Поэтому - пока не убивать. Предложить сдаться. Помучить особо несговорчивых, а потом во что-нибудь превратить. Расколдовать всегда успею, если передумаю. Вот только Печенюшкина и впрямь лучше бы убить. Но это непросто - слишком уж он силён. Что сделать, чтобы он не мог сопротивляться? - Ляпус нахмурился, остановившись. - Свечи, ослабляющие магию, не годятся - как же тогда самому применять чары? Что же сделать, что, что... А, так связать же его можно! У меня ведь канат остался! - вспомнил он. - Тот, что разорвать нельзя, разрезать нельзя... Наверняка Печенюшкин не подумал, что сам может оказаться связан! А я свяжу! Чтобы не шевелился, пока я буду думать, что с ним делать. Пока я разделаюсь с остальными. Но насколько мне это по силам? - Ляпус вдруг забеспокоился, не желая случайно показать своим врагам, что в действительности не так уж хорошо колдует. - Если у меня что-то не получится прямо на глазах у пленных - им это может придать решимости сопротивляться. И тогда моя победа под большим вопросом... Мне нужна чья-то помощь. Клопуцина, что ли, опять позвать?.."
Великий Злодей уже, было, собрался так и поступить, как вдруг посмотрел куда-то прямо перед собой - и замер.
"Он же поставил там одну из ловушек так, что я попал! - эта мысль встревожила домового, но он не сразу сообразил, почему. - Что-то не так, что-то не нравится мне... Что же не так? Почему мне опять страшно? Разве я должен опасаться того, кто помог мне поймать всех врагов? Он ведь старался! - Ляпусу в подробностях вспомнились события вчерашнего дня, и он понял, что ускользнуло от его внимания. - Но так... получается, что Клопуцин поставил половину ловушек там, где я не видел! Половину! Он не предупредил, где это сделает! Но у нас ведь не было времени, киса сказала, что враги на подходе... Ох, ещё и эта киса! Хотя она, вообще-то, не обманула, как раз вовремя предупредила. Времени не было, торопились... И всё равно, - Ляпус хотел найти хоть какое-то оправдание своей тревоге и вновь возрастающей подозрительности. - Клопуцин-Стервятник мог сделать это и нарочно. Или не мог? Нужно будет его как-то проверить! А пока я не проверил, я ему на всякий случай не доверю наказывать моих пленников. Или сам, или ещё кого-нибудь найду. А пока канат тот самый отыщу. Куда я его тогда запрятал?.." - домовой принялся вспоминать, но в этот момент перед ним вдруг встала Тилли.
- Завтрак готов, Ваше Капюшонство, - оповестила она. - Стол уже накрыт.
Ляпус вздрогнул от неожиданности, но тут же подобрался:
- Так идём же к столу!
В столовой Ляпус первым делом взглянул, что же приготовили повара на этот раз. Он не дал им сегодня чётких указаний, что именно хочет на завтрак. Тем не менее, всё, что красовалось на столе, было весьма недурным - сладкая овсяная каша с фруктами, булочки с изюмом и с повидлом, пирожные, шоколадное печенье, чай с ароматом лесных ягод и пирамидка с искрящейся газировкой - для феи.
- Кушать подано, Ваше Капюшонство, - слуга с пустым подносом поклонился, ожидая возможных претензий или распоряжений.
- Кушать, так кушать! Свободен, - небрежно бросил Ляпус, жестом давая понять, что слуге можно удалиться. - Прошу! - он отодвинул стул по соседству со своим привычным местом и пропустил Тилли. - Угощайся, моя красавица, моя умница, ты ведь заслужила всего самого лучшего! - Ляпус одарил фею самой ласковой улыбкой, на которую был только способен. - Бери, что захочешь - я один всё равно столько не съем.
- Благодарю, господин Ляпус, - сдержанно кивнула Тилли и осторожно взяла для начала булочку, ещё совсем тёплую. Булочка оказалась вкусной, но девушке с трудом кусок лез в горло. Сперва перед глазами встала картинка из недавнего сна. Тилли подняла голову, осмотрелась, возвращаясь в реальность... Ничего этого нет, никого вокруг. За столом только она сама и Ляпус, поедающий кашу и пытающийся держать ложку так, чтобы не испачкаться.
"Ты же за этим столом раньше кису угощал! Отравой какой-то..." - так некстати пришло ей на ум, ещё больше подпортив настроение.
- Ну, чего ты? - обеспокоился Ляпус, видя, что Тилли опять сидит с недовольным видом. - Неужели невкусно?
- Ну что вы... всё вкусно, Ваше Капюшонство, - в голосе феи звучали уже несколько ледяные нотки. Она держала себя в руках как могла. Лучше уж совсем холодный тон, чем снова расплакаться. - Отличный завтрак. Благодарю...
"Благодарю за то, что угощаешь меня там же, где заманиваешь в свои сети других! Почему только мне одной такое расположение - а остальные должны страдать? Как будто я... как ты. Заодно с тобой и против остального народа, - Тилли сердито дожевала булочку, залпом выпила негрустин и перевела дух. - Как будто так и надо".
Дальнейшая трапеза прошла в мрачном молчании. Ляпус больше не донимал фею вопросами, но от её подавленного вида у него у самого аппетит испортился. Не притронувшись к пирожным и не допив чай, домовой встал из-за стола.
- Не хочу больше есть. Меня ждут дела поважнее! - объявил он. - Тилли, ты уже поела? Если да, то можно убирать со стола. А я пошёл к себе, за волшебным канатом. Знаешь, что за канат? От самого Печенюшкина! - похвастался Ляпус. - Самый прочный на свете, ни за что не порвётся, если им связать! То-то этот рыжий выскочка удивится, когда его самого... Ах да! Ты мне поможешь связать Печенюшкина и других волшебников, чтобы они не успели напасть на меня? Или мне лучше самому постараться? - он не был уверен в том, что осмелится подобраться так близко к Печенюшкину, но и на фею рассчитывать опасался, беспокоясь о ней.
- Да, господин Ляпус. Я помогу вам, - покорно ответила Тилли. - Я свяжу всех, кого вы скажете.
- Тогда дождись меня - и пойдём. Ну-ну, выше нос, милая моя - победа близко! Покажешь им всем, на что способна!
- Покажу, - тяжело вздохнула она и принялась складывать тарелки, чтобы отнести на кухню.
Спустя пятнадцать минут в столовой уже был порядок, а Великий Злодей вернулся с длинным и тяжёлым смотанным канатом в руках, перехватил фею на выходе из кухни, и они отправились, наконец, в подземелья.
- Ну что ж, пора покончить с нашими любезными гостями, - ухмыльнулся Ляпус, направляясь по коридору к ступенькам, ведущим в тюрьму. - Сегодня, уже этим утром, свершится суд - суровый, но справедливый! Не будет прощения тем, кто встал на пути у Великого Злодея! Раз не согласны они присоединиться ко мне - пусть же отведают на себе всю мощь злого колдовства! И вовеки никто не снимет с них эти чары, пока я не дам на то позволения - а я ведь не дурак, чтобы давать такое позволение! - засмеялся домовой. - Беззащитная лишь с виду, хитрая и непокорная фея Фантолетта, весьма самонадеянный для своих лет Диего Морковкин, неотёсанный, зато слишком уж шустрый и предприимчивый Федя, неугомонный, не дающий покоя, как заноза в пятке, Печенюшкин, склонивший на свою сторону даже ядовитую кобру и воровку-крысу, и, наконец, две не по годам сообразительные девчонки, так некстати подвернувшиеся волшебникам-отступникам - каждый из них сегодня испытает самые страшные муки, а затем превратится в нечто, заслуживающее украшать мой дворец! А эта не в меру любопытная и языкастая киса пусть посмотрит, каково это! Чтобы у неё и мысли не возникло о том, чтобы предать меня. И на этом всё, слышишь?! Конец угрозе, прочь опасения! Двинемся вперёд без препятствий, утвердим новые порядки на Земле!
"Милые, славные девочки. Они тебе понравились, правда, Тилли? А теперь - преврати их в камень!" - всплыли в памяти у Тилли слова из нынешнего сна. Тот же злорадный, издевательский тон. Девушку передёрнуло.
"А теперь слушай меня внимательно! Завтра утром враги понесут заслуженное наказание, так решил наш повелитель. И ты больше не должна стоять в стороне. Вызовись сделать это сама", - вторил голос Хисстэрийи. Тилли почувствовала, как у неё начинает кружиться голова. Она оперлась о стену, переводя дыхание. Через минуту фее удалось взять контроль над собой и держаться спокойно.
- Ваше Капюшонство, я накажу их всех, - заявила она. - Я применю самые страшные чары.
- Ты? - Ляпус был удивлён. - Ах да, ты ведь научилась!
- Я сделаю всё, что вам хочется, - ответила Тилли. - Всё, что я готова сделать для вас. А вам сейчас хочется, чтобы враги понесли наказание.
***
15. Наказать нельзя сорваться.
читать дальшеВолшебники и их юные подопечные уже успели проснуться, когда услышали приближающиеся шаги.
- За нами идут... - Лиза тяжело вздохнула.
- А пусть идут! Если этот негодяй потушит свечи - к нам ведь вернётся магия. И тогда мы сделаем всё, чтобы остановить Ляпуса и не дать вас, мои милые, в обиду! - решительно заявила Фантолетта. - Не так ли? Лично я готова противостоять злодею несмотря ни на что. А вы, Морковкин?
- И я готов. А куда деваться, раз уж кое на кого из присутствующих рассчитывать не приходится? - бросил он укоризненный взгляд на Печенюшкина. - Побеждать будем сами! Кто сказал, что мы уже совсем никуда не годимся?!
- Нас же Тилли наказывать будет, - напомнила Алёна. - Это вы что, её тоже побьёте?
- Ни в коем случае, - уверенно заявил Печенюшкин. - Заколдованную фею мы бить не будем, потому что она не солдат, - распорядился он, глядя на всех. - Сопротивление оказывать в мягкой форме. Это Ляпус жаждет расправы над нами, а все, кто попали под его чары, ни в чём не виноваты. Так что если хватит сил нанести удар - то по самому Ляпусу, а не по кому-то ещё.
"Вас так много, а Ляпус один, такой маленький... - с горечью подумала Хисстэрийя, слыша эти слова, но промолчала. - Хоть бы у вас не получилось нанести удар!"
- Ах, какое чудесное нынче утро! - воскликнул Ляпус, появившись перед камерами в сопровождении Тилли и окинув взглядом узников. - Не правда ли?
- Ну да, чудесное, прямо лучше не бывает! - сердито буркнула Лиза.
- Как вам спалось, голубчики? Надеюсь, вы оценили, как здесь удобно, свежо и чисто! - продолжал домовой. Тяжёлые взгляды были ему ответом. - Молчите, значит. Стесняетесь... Может быть, хотите сдаться на мою милость? - с обманчиво-предупредительной улыбкой поинтересовался Великий Злодей. - Соглашайтесь - не пожалеете! Я готов забыть старые обиды и простить вас всех!
- Да что ты! Надо же, какой добренький! - разозлился Морковкин. - Сдаться на твою милость? И не подумаем!
- Знаем мы твою милость - лишь плен, да угрозы, да обман, да подлость, да чёрная неблагодарность, - покачал головой Федя. - Нет уж, душегуб окаянный, не дождёшься! Дураков тут нету. А за девочек милых так и вовсе не простим!
- Как, вы всё ещё не передумали? Всё ещё сердитесь на меня? Что ж, это был ваш последний шанс, дорогие друзья! - вздохнул Ляпус. - Моё терпение не бесконечно, я и так слишком долго ждал, когда смогу делать всё, что захочу! И больше вы мне не помешаете. Никогда-никогда! Потому что сегодня начинающая, но талантливая чародейка, очаровательная Тилли, - он кивнул в её сторону, гордо улыбаясь, - наведёт порядок в моём дворце и устранит все помехи в лице вас. Она применит к вам самые сильные чары, на которые только способна! Вы получите по заслугам, а затем превратитесь во что-нибудь, гораздо более милое и безобидное, чем сейчас - и останетесь украшать мой дворец!
Все напряжённо молчали и хмурились. Фантолетта и девочки крепились, стараясь не плакать, а собраться с мыслями и придумать, как противостоять злодею. Хисстэрийя в соседней камере была напряжена не меньше, чем герои.
- Ну что, киса? - Ляпус злорадно ухмыльнулся, заметив её волнение. - Тебе страшно?
- Да, Ваше Капюшонство, мне очень страшно, - неожиданно серьёзно ответила Хисстэрийя. - Простите меня за всё.
- Я тебя прощу. Но пока посидишь в клетке и посмотришь, к чему приводят попытки пойти против меня.
- Конечно, - пожала она плечами. - Я должна на это посмотреть.
"К чему приводят попытки пойти против тебя - и наоборот. Мне очень, очень, очень страшно! Если вдруг что-то пойдёт не так, как я думаю..."
Ляпус поднялся на лавку у стены и затушил волшебные свечи. Повернулся к фее, протянув ей канат.
- Тилли, свяжи их всех. Покрепче, так, чтобы никто не вывернулся.
Тилли повела рукой, и конец каната медленно зашевелился внутрь камеры сквозь решётку, подобно змее. Клара-Генриетта зашипела ему навстречу, но канат резко обхватил её, завязавшись узлом. Фея снова повела рукой, поднимая второй конец. Тот двигался уже намного быстрее и стремительно замотал остальных. Печенюшкин попытался понять, где находится конец каната и второй узел. Не смог повернуться достаточно, чтобы что-то рассмотреть. Озадаченно нахмурился и закусил губу, понимая, что никто не сможет разорвать ни одно волоконце, ни вместе, ни поодиночке.
"Вот что значит - попасться в свои же сети или бить врага его же оружием, - подумал он. - Кто бы мог представить, что и меня не минует подобная участь. У любой силы есть обратная сторона... Надеюсь, потом нас развяжут? Или хоть кто-то сможет развязаться, выскользнуть, высвободить руки - этого уже может хватить для какой-нибудь импровизации", - мальчик попробовал сам пошевелить руками, но как назло, обе они были зафиксированы слишком туго, канат врезался в пальцы и запястья. Пришлось оставить попытки.
- В тронный зал! - Ляпус щёлкнул пальцами, надеясь, что его магии хватит, чтобы переместить всю компанию пленников наверх. В потолке открылся проём, наличие которого до этого никто не смог бы заподозрить, и своеобразная охапка из живых существ, подгоняемая пальцами Ляпуса, начала подниматься вверх, вскоре исчезнув в этом проёме. Раздался грохот. Потолок встал на место.
- Это было нелегко, - домовой перевёл дух. - Надеюсь, с хвостатой полегче будет. Только её привязывать нечем. Тилли, а попробуй ты поднять кису наверх, только прямо вместе с клеткой. Сможешь? Сил хватит?
- Слушаюсь. Наверх! - фея повторила движения Ляпуса, целясь пальцами в основание камеры. Пол затрещал, когда из него выдрался кусок каменной плиты с закрепленными в нём прутьями и приподнялся в воздухе. В потолке открылся проём, гораздо больше первого. Обнажилась массивная металлическая труба вдоль стены, и пока отделившаяся клетка с Хисстэрийей внутри скользила по воздуху на следующий этаж, задевая ту трубу и заставляя её протяжно гудеть, отдаваясь эхом, Тилли кое-что поняла.
"Она проводит звуки! Киса ведь подслушивала нас вчера, ей сверху всё слышно было! И про тапочки слышала... Так она что, специально в тюрьму хотела попасть, чтобы подслушивать? Говорит, ей страшно... Неужели что-то ещё узнала? Ведь киса не наказания боится, она же меня сама попросила... Я должна сделать это! Хотя мне самой страшно... Я никого не убью. Я только... как сказал господин Ляпус? Я дам всем по заслугам, а потом превращу во что-нибудь милое. Я исполню его волю, вот что! Киса сказала, что я должна делать то, что прикажет господин Ляпус, и... ничего от себя. Ничего от себя! Не нужна я тебе, Ляпус! Никто тебе не нужен, никого ты не любишь, хочешь, чтобы все стали злыми колдунами и ведьмами! Как прикажете, Ваше Капюшонство!" - Тилли опустила руку и крепко сжала кулаки, вся дрожа. Ляпус заметил это и приобнял фею за плечи.
- Холодно тебе здесь моя красавица? Пойдём же наверх, там согреешься! И сама согреешься, и этим недовольным товарищам задашь жару!
- Задам им жару... - задумчиво повторила Тилли, нахмурившись. Некая идея почти пришла ей в голову.
"Господин Ляпус сам тебе скажет, когда прекратить", - вспомнились ей очередные слова Хисстэрийи. Ещё одна не до конца оформившаяся мысль забилась у феи в голове, взбудоражив её. Тилли внезапно поняла, откуда она будет черпать свою злость и решимость, когда начнёт применять тёмные чары к побеждённым.
Голова у феи кружилась, и потому она не сразу заметила, как вместе с Ляпусом уже достигла тронного зала. А заметив, сделала глубокий вдох и размяла руки.
- Я готова, Ваше Капюшонство! Все будут наказаны!
"Ух, какая сердитая! - заметила Хисстэрийя. - Прямо не узнать тебя!"
- Я не верю, что ты такая злая! - выпалила Алёнка. Тилли отвела взгляд. Ляпус как-то занервничал. Перевёл взгляд на девочку - и вдруг заметил, что её руки нащупали узел и пытаются развязать его.
- Опять выбраться пытаешься? - негромко, с улыбкой поинтересовался он, пристально посмотрев на Алёну. - Зря. Будешь вести себя спокойно - сделаем не больно! Да, Тилли? Ты просто сотрёшь ей все воспоминания после того, как разберёшься с остальными. И будет наша Алёна больше не Алёна, а Чёрная Принцесса Фантазильи!
- Ещё чего! - возмутилась Алёна. Тилли же кивнула, пряча улыбку облегчения.
"Принцесса Фантазильи! Не камень!"
Фантолетта и Морковкин переглянулись, видя, что делает Алёна. Они приготовились пойти в атаку, как только смогут высвободиться. А у Фантолетты, к тому же, при себе оставался зонтик.
Ляпус устроился в кресле с тёмно-красной обивкой и золотой отделкой. Трон Дракошкиуса был слишком огромен для маленького домового, а потому он распорядился насчёт чего-то более подходящего по размеру. Алый, пурпур и золото. Выглядело, как он считал, довольно торжественно и ярко. Вот только не слишком мягко. Но для Ляпуса это было не главным. Он уселся и окинул взглядом всех. Не желавшие сдаваться пленники пытались высвободить руки, Алёна всё ещё ковырялась с узлом, киса сидела в выдернутой клетке слева от них, Тилли с мрачным видом стояла рядом, ожидая распоряжений от своего повелителя.
- Сейчас ты развяжешь всех и свяжешь этим же канатом одного Печенюшкина, - сказал Ляпус. - Его оставь мне - хочу лично с ним разделаться. Но пока ты связываешь Печенюшкина, другие могут напасть на меня, разделиться, побежать за каким-нибудь оружием. К примеру, эти двое явно что-то такое задумали! - указал он на Моровкина и Фантолетту. - Да и другие не так просты. Можешь сделать так, чтобы они не смогли? Ограничить их свободу перемещения чем-то новым?
- Да, Ваше Капюшонство. Дайте только вспомнить, что предлагает по этому поводу книга "Чёрное колдовство"... - Тилли крепко задумалась. - Я могу вырастить столбы прямо из пола - на каждого по одному - и привязать всех новыми волшебными верёвками.
- Превосходно! - Ляпус одобрительно захлопал в ладоши. - Только делать верёвки тебе придётся очень быстро! Успеешь?
- Успею, Ваше Каппюшонство.
Тилли сосредоточилась и пересчитала присутствующих. Печенюшкин, Морковкин, Фантолетта, Федя, кобра, крыса, Лиза, Алёна... Всего восемь. Развела руки в стороны и принялась делать пальцами плавные движения вверх-вниз, шепча непонятные слова. Вскоре полы ближе к стенам затрещали, в воздух полетели обломки, посыпалась крошка - каменные столбики начали проталкиваться наружу, поднимаясь вверх, словно ростки своеобразного каменного леса посреди тронного зала. Они доросли до двух метров в высоту и остановились. Тилли перевела дух. Теперь предстояло распределить всех. Печенюшкина - первым. Остальных - привязывать сразу по двое. Имея две руки, справиться можно.
"Как же не хочется! - обречённо подумала феечка. - Как же тяжело!.."
А тем временем Алёна медленно, но верно продвигалась на пути к освобождению. Пальчики у неё болели, но она, пыхтя и сопя, старательно развязывала тугой узел - и вот у неё всё получилось. Тяжёлый конец каната упал на пол. Тилли среагировала мгновенно - парой движений одной рукой туго обмотала им Печенюшкина, вместе с ещё не отвязавшейся коброй, привязав к тому столбу, что находился строго по центру. Все ахнули. Воспользовавшись секундным замешательством Лизы, кинувшейся к своим друзьям, Тилли сплела двумя руками верёвку, белую и прочную, хоть и потоньше, чем канат Печенюшкина - и так же быстро привязала девочку на другой столб.
- Когда ты успела?! - вырвалось у Лизы.
- Хватайте Ляпуса! - закричал Морковкин, кинувшись вперёд. Федя и Фантолетта зашли слева и справа. Руки у них были наготове, чтобы схватить домового и обездвижить его самого. Ляпус вскочил и вытащил откуда-то из рукава кинжал из воронёной стали, средней длины, тонкий и острый. Он напал первым на могучего и грозного Морковкина, оттесняя его в сторону и нанося пока ещё не серьёзные, но болезненные уколы. Фантолетта выхватила зонтик, целясь кончиком в Ляпуса, но Федя оказался быстрее - он сделал тому подножку.
- Ах ты!.. - вырвалось у падающего Ляпуса. Рука его разжалась, и кинжал со звоном покатился по полу. Сердитая Тилли запустила в Федю новой верёвкой, привязав и его к одному из столбов. Морковкин подобрал оружие и попытался мягко отодвинуть фею, чтобы атаковать Ляпуса, но Тилли вдруг подняла руку - и старого чародея откинуло прочь воздушной волной. А затем очередная верёвка связала его. Две следующих, полегче и потоньше, были направлены в Алёнку и крысу Мануэлу. Тилли едва успевала переводить дух между связываниями.
"Даже если тебе будет очень страшно и тяжело", - вспомнила она напутствие Хисстэрийи. Затем подняла голову - и на мгновение растерялась. Фантолетта, помолодевшая и похорошевшая, преисполненная бодрости и боевого духа, надвигалась с зонтиком на уже безоружного Ляпуса.
- Сейчас я сама тебя заколдую, наглый мальчишка! - грозно заявила она. - Как не стыдно! Научил такую милую девочку злому колдовству! А сам прячешься за её спину, трус?!
- Я не трус, - Ляпус постарался придать своему голосу твёрдости. Вид направленного на него зонтика всё же ощутимо нервировал домового, и это было заметно. - За оскорбления правителя вы заслуживаете дополнительного наказания! Я сделаю из вас моль, и вы будете летать и питаться старыми занавесками, пока кто-нибудь вас не прихлопнет! Или пока сами не рассыплетесь от старости, - ухмыльнулся он своей удачной шутке.
- Не дождёшься - я ещё молода и полна сил! - гордо парировала Фантолетта. - Сам быстрее рассыплешься, когда я сделаю из тебя трухлявый осиновый пень! - фея направила кончик зонтика Ляпусу в грудь и начала шептать волшебные слова. Тот поспешно оттолкнул её обеими руками, весь дрожа. Тилли, тоже испугавшись за своего повелителя, бросилась встать между ним и Фантолеттой и пристально, с холодным гневом посмотрела на ту. Ей вдруг по-настоящему захотелось что-то сделать, остановить Фантолетту, наказать её, как подобает...
- Молоды? Полны сил? - переспросила Тилли. Её нежный голосок звучал как никогда пугающе, её хорошенькое личико сделалось непривычно злым, даже воздух вокруг юной феи дрожал, как на сильном морозе. - Я прямо сейчас могу это исправить!
- Это как? - с сомнением покачала головой Фантолетта, снисходительно глядя на девушку. - Знаешь, что-то мне в такое не верится!
- Вы думаете, я ничего не умею? Что я не способна сделать то, что хочет господин Ляпус? - тем же жутким тоном поинтересовалась Тилли. - Превратить вас в моль, такова его воля... А чтобы вы легко превратились - я сначала вас подготовлю! - юная фея потёрла руки, и с её пальцев посыпались искры.
- Девочка, милая, да не трать ты на меня свои силы, - устало вздохнула Фантолетта. - Побереги их, что ли, они тебе ещё в мирной жизни пригодятся!
- Мирная жизнь начнётся, когда вас всех не станет!! - Тилли подняла руки, и с её пальцев вдруг заструились новые верёвки, но совершенно не такие, как прежде. Они были блестящими, ярко-синими, извивались, как живые, разветвлялись на несколько частей, подобно лианам, а ещё эти верёвки как будто лохматились, напоминая своим видом ёлочную мишуру. Фантолетта недоуменно вскинула брови:
- Тоже свяжешь? Только для разнообразия чем-то поинтереснее? И всё?!
Тилли не ответила. Лицо её было злым и сосредоточенным. Разветвляющаяся мишура цепко обвила старшую фею, обхватив её руки, шею, талию - и та с ужасом поняла, что на этот раз верёвка была свита из жёсткой проволоки, а торчали из неё вовсе не нитки и не бахрома, а очень острые иглы, и они всё ещё продолжали расти, вскакивать на новых местах и удлиняться...
- Что... это?.. - простонала Фантолетта, дёрнувшись, скривившись от боли и выронив свой зонтик на пол.
- Чёрное-пречёрное колдовство! - объявила Тилли. - Эти колючки высосут из вас всю силу, красоту и эту ненастоящую молодость! Навсегда! А потом... - она вдруг замолчала, вздрогнув от осознания, что именно делает. На мгновение Тилли показалось, что часть колючей верёвки зацепила и её саму, впившись в грудь - так сильно прихватило сердце, когда молодая красавица перед ней начала медленно превращаться в старуху, стиснув зубы от боли, пытаясь высвободиться. Крик и стон всё же вырвался у Фантолетты. В ужасе были все вокруг. Самой Тилли тоже было так страшно, что захотелось самой кинуться и разорвать эту колючую проволоку голыми руками, освободить пожилую фею, пока она ещё жива. Но...
"Наказать врагов Ляпуса! - хлестнула её жёсткая мысль, словно кнут. - Любой ценой! Не останавливаться, пока он сам не прикажет!"
Фантолетта с ужасом смотрела на то, как её руки покрываются сетью мелких морщин, как выцветает платье, раздираемое сверкающей колючей проволокой... Колючки глубоко впились ей в руки, в плечи, в шею, брызнула кровь ...
- Остановись... - прохрипела она. - Девочка, ты же... ты не такая! Ты добрая!
- Вы заслуживаете наказания! - выкрикнула Тилли срывающимся голосом. - Я... я сильная. Я не остановлюсь! Я сделаю всё, что... - слёзы уже душили её. Взяв себя в руки, Тилли нанесла новый удар. Извивающаяся проволока в сверкающих колючках, похожая на новогоднюю мишуру, с новой силой обвила тело постаревшей женщины, сдавила грудь, стараясь впиться прямо в сердце... и вдруг порвалась! Руки девушки безвольно разжались, ноги подкосились, и она упала на пол.
Ляпус, уже успевший, было, забраться обратно на свой трон, чуть не вскочил с него в беспокойстве:
- Тилли, что с тобой?! Ты продолжишь? Или не можешь?
- Д-да, я... продолжу и всех заколдую, - глубоко вздохнув, Тилли поднялась с пола. - Сейчас-сейчас, Ваше Капюшонство... - подняв взгляд, феечка увидела, как измученная старушка сползает на пол, с посиневшими губами, в состоянии, близком к сердечному приступу - и в ужасе закрыла лицо руками.
- Ты что делаешь, негодяй! - взвился Морковкин, с содроганием взирая на происходящее. - Нас-то тебе не жалко, другого и не ожидали. Но посмотри на бедную девчонку! Ей же больно!
Ляпус нахмурился, занервничав. Посмотрел на Тилли - и тут же отвёл взгляд.
"Больно? Как так, почему? Разве от колдовства может быть больно, если это делаешь ты, а не с тобой? Может быть, Тилли просто устала с непривычки или боится не справиться? Нужно её подбодрить, пусть поверит в свои силы".
Верить старому чародею не хотелось. Да и зачем вообще слушать одного из противников - вдруг тот намеренно сбивает его с толку? Не выйдет!
- Вам всем скоро больнее будет! - дерзко заявил Ляпус. - Думаете, Тилли слабая и не справится? Не стоит, право, не стоит недооценивать мою талантливую чаровницу! Тилли, ты сможешь, - добавил он уже мягче. - Я верю в твои силы, милая, не бойся. Покажи же всем, на что ты способна!
Одним взмахом руки Тилли материализовала простую верёвку и запустила её в Фантолетту, привязав старушку к свободному столбу - на этот раз довольно низко, так, что та смогла сесть на пол.
- Можете теперь делать с ней что угодно, Ваше Капюшонство, - безразличным тоном объявила фея, поклонившись Ляпусу. - Кто следующий?
Злодей на мгновение задумался.
- А преврати-ка старика во что-нибудь молчаливое - слишком уж ругается много, надоел совсем!
- Будет сделано, господин Ляпус. - Тилли шагнула к Морковкину и направила на него палец, пропев заклинание. От её голоса, нежного и в то же время зловещего, всем стало не по себе, даже самому Ляпусу. А старый благородный дон вдруг увидел, как из его груди вырастает... ветка с молодыми зелёными листочками. Он открыл рот, чтобы что-то сказать - но не смог. Возмущённая гримаса так и застыла в дереве. Да-да, теперь на месте старика стояло вековое дерево с толстыми ветвями и пышной кроной, покрытое морщинистой корой, со складками, сучками и дуплом в стволе, вместе составлявшими недовольную рожицу. Дерево-ворчун. Оно сердито зашелестело тёмными листьями, будто на ветру, вот только ветра никакого не было.
- Вот это да! Какое забавное деревце вышло! - воскликнул Ляпус. - Превосходно! Тилли, я горжусь тобой как никогда! Порадуй меня ещё чем-нибудь!
Тилли же оперлась о дерево обеими руками и опустила голову, будто пытаясь отдышаться. На самом деле её терзало невыносимое чувство вины. Было жаль старика и хотелось вернуть его обратно. Только бы вспомнить, как это делается... Обратное заклинание так и не шло на ум, слёзы вновь душили девушку. Нет, никто не должен заметить!
"Через не хочу! Делать всё, чем Его Капюшонство будет доволен! Делать! Всё!"
- Ей ведь и правда больно, - прошептала Лиза, приглядевшись. - Неужели Ляпус не замечает?
- Да, похоже, - негромко отозвался Печенюшкин. - Тилли идёт против себя, и ей всё тяжелее. Злые чары - это ведь явно не её стихия. Как у неё вообще это до сих пор получается?
- О чём шепчетесь, голубчики? - со своего расстояния Ляпус не расслышал их слова, но счёл нужным показать, что держится начеку. - Вам бы лучше попрощаться друг с другом, пока время ещё есть! Совсем его немного у вас осталось...
- А у тебя, стало быть, времени ещё полным-полно? - не сдержался Федя. - Никак, вечно собрался жить и всем повелевать, лиходей окаянный? Жить-поживать да единолично решать, кого казнить, а кого миловать... Этак, что ли, получается?
- Получается, к твоему превеликому неудовольствию, ещё как получается! - парировал Ляпус. - Или у кого-то до сих пор есть какие-то сомнения?
- Да взбунтуются же против тебя при первом удобном случае! Мы не победили, так другие заместо нас победят! - рыжий домовой так и не потерял присутствия духа, а потому не собирался молчать. - Чуть у кого сил хватит без отравы твоей хоть сколько-то продержаться да с головою ясною - так и рухнет твоё царствие в одночасье! Потому что не будет тебя народ любить никогда, коль слабину нащупают - мигом избавятся от такого правителя! Ты ведь не бережёшь даже своих! Кто пошёл бы за тобой добровольно? Кто стоял бы за тебя, имея силы на обратное?
- Не смей так говорить! - снова собравшись и рассердившись - благо, что домовой своими словами дал ей к этому повод - Тилли отвязала его от столба и щёлкнула пальцами. С ног Феди вдруг сорвались сапоги, резко взмыли в воздух - и один с размаху ударил его по лицу, а другой пнул в спину. Домовой упал, вытирая кровь из разбитого носа. Впечатлительной фее очень хотелось развернуться и бежать подальше, никогда, ни за что больше в этом не участвовать, даже не видеть ничего подобного, но она из последних сил заставляла себя смотреть пристально и держать руки наготове для нового удара или заклятья.
- Ты тоже... понесёшь наказание! - выдавила девушка из себя. - Я вас всех... я никого не пощажу! - ужас и сострадание к своим жертвам всё явственнее прорывались наружу, не давая Тилли сохранять грозный вид и верить в то, что она говорит. - Грядёт победа зла! Все несогласные... будут... будут... - юная фея остановилась, затряслась и безутешно заплакала. - Будут наказаны! Всё живое... покорится или умрёт!! - выкрикнула она с таким отчаянием, что Алёнка тоже заплакала, не выдержав:
- Ты, ты сейчас умрёшь, бедная Тилли! Тебе самой больно и страшно!
Если до этого момента Ляпусу было ещё легко никого не слушать и видеть то, во что ему самому охотнее верилось - то сейчас он был вынужден признать, что и Морковкин, и Алёна правы: Тилли действительно больно, да так, что не заметить уже невозможно. Нет, не показалось, нет, его не сбивают с толку, как бы ни хотелось в это верить. Прямо сейчас у него на глазах бедная фея плачет и дрожит, то и дело срывается и не может довести дело до конца.
- Тилли, это ведь правда! - Ляпус в ужасе сорвался с места и кинулся к ней. - Зачем ты вызвалась? Зачем?! - он схватил трясущуюся девушку и резко развернул к себе. - Тебе же тяжело колдовать, я сам это вижу!
Тилли подняла на домового заплаканное лицо, но взгляд её оказался неожиданно острым, холодным, каким-то вызывающим, даже безумным.
- Ваше Капюшонство, да вы не обращайте внимания... - ответила она вдруг так ласково и кротко, с такой вежливой, холодной, почти ядовитой улыбкой, что это по-настоящему испугало Ляпуса. - Не стоит беспокоиться, не слушайте никого! - фея вырвалась и гордо распрямила плечи. - Я всё могу и, конечно же, сделаю, как надо. Я ведь должна делать всё, что вам хочется! Вам хочется, чтобы они понесли наказание, - обвела она рукой всех привязанных. - А я могу расправиться с каждым, кто вам мешает! Как угодно, слышите?! Например... превратить их всех... в дерево! - парой движений Тилли развязала крысу Мануэлу и обратила её в деревянную фигурку. - Вот, видите - это легко! Могу и остальных так же - и тогда вы растопите ими камин. Здесь же так холодно, темно и страшно!!
***